13 мая, 17:04 ...Пролетел август, за ним и сентябрь, а поездка наша в Кум Тюбе все откладывалась и откладывалась. И причины имелись как будто объективные: занятость проводников, отсутствие лошадей, « нелетная» , так сказать, погода, но от этого было не легче. А тут еще в горах выпал снег (вершину Кум Тюбе из Чегемского ущелья видно достаточно хорошо), и стало ясно: встречу с плато « под солнцем» – так с балкарского переводится его название – придется отложить до лучших времен, по крайней мере, до следующего года.
Тем неожиданнее был телефонный звонок, раздавшийся утром 20 октября: завтра есть возможность подняться на плато, но для этого уже в половине шестого утра необходимо приехать в лагерь « Башиль» . Сборы были недолги, сон так и не пришел, и в три часа ночи мы двинулись в путь, тем более что чегемская дорога нам знакома, как никакая другая.Мчимся с весьма приличной скоростью, рассекая светом фар ночной мрак ущелья, не притормаживая, минуем погруженные во тьму Эльтюбю и Булунгу, регистрируемся у удивленных столь ранним визитом пограничников и уже через каких-то сорок минут сигналим у запертых ворот лагеря « Башиль» . Безуспешно.
Разбредаемся в поисках хоть одной живой души. Свет фонаря выхватывает летние туристские домики, административные здания – пусто, нет даже намека на людей. Если бы не отдаленный шум реки, то тишина была бы полнейшей. Ночное небо сверкает звездами, холодный воздух сдерживает дыхание, ощущение абсолютного одиночества сковывает сердце. И вдруг откуда-то со стороны легкое цоканье, еще мгновение – и перед нами пастухи с расположенной поблизости кошары селения Эльтюбю (бывший Верхний Чегем), привели лошадей.
Объясняют: если хотим вернуться засветло, надо торопиться. Приторачиваем рюкзаки к седлам, взбираемся на самую главную в горах тягловую силу – и вперед. Видимость нулевая, но Мурат, наш сопровождающий, дорогу словно не видит, а чувствует: уверенно находит самое мелководное место на речке, лавирует между сосен в небольшой рощице, в которой осенью можно собирать грибы ведрами, и, наконец, предупреждает: « Предстоит затяжной подъем – самое сложное место на нашем сегодняшнем маршруте» .
Впрочем, в темноте, когда с трудом различаешь лишь силуэты деревьев, осознать, сколь сложен путь, весьма затруднительно. Лишь в тот момент, когда голова лошади неожиданно приближается к твоей, начинаешь смутно понимать, сколь крут угол подъема. Тело, не получая нужной опоры, под своей собственной тяжестью стремится выскользнуть из седла, непроизвольно хватаешься руками за шею животного, выпуская из рук поводья.
Начинает светать. Утро выхватывает из ночного мрака кусты, хвойные кроны, каменные осыпи, по которым буквально карабкаются вверх лошади; взгляду открывается оставшаяся где-то в сотнях метрах внизу долина и прорезающая ее река, кажущаяся отсюда тончайшей серебристой серпантиновой ленточкой…
И какая-то неосознанная тревога заползает в душу: это каким же вертикальным должен был быть подъем, чтобы за столь короткое время мы смогли взобраться на такую значительную высоту?! Ясность приходит на обратном пути: скальный спуск столь впечатляет, что становится не по себе только от одного взгляда на петляющую между низкорослыми соснами тропинку. Ловишь себя на мысли, что, не изменив вертикальному положению, добраться до низа весьма проблематично.
Видимо, и животные разделяют твои мысли, ибо то и дело останавливаются. И понятно: им-то, в отличие от людей, ухватиться за кусты и ветки нечем. Поводок постоянно натягивается – лошадь пытается сопротивляться, но под напором хозяина, а в большей степени – прирученности продолжает спуск. В какой-то момент ее копыта, не находя упора, скользят по каменной осыпи, и животное упирается, а вернее, ударяет своей головой в спину человека. При этом чувствует свою вину – даже вздыхает, словно прося прощение за столь некорректное поведение, но удержаться на месте от такого толчка совсем непросто.
Утешает только мысль: « Какое чудо, что мы спускаемся, а не наоборот» .
Если бы подъем предстоял в светлое время суток, мысль отказаться могла бы побороть желание увидеть Кум Тюбе.
Невольно вспоминается, что испытал при подобном подъеме известный исследователь Кавказа, автор множества книг о нашей республике Сергей Анисимов, путешествовавший в двадцатых годах прошлого века по Северному Приэльбрусью: « Наши кони стояли смирно и тихо, как будто слушая, что говорят о них люди. Когда мы вскакивали в седла, они не двигались, как неживые. Потом Балкарук тронул поводья, и мы пошли за ним гуськом. Он дал волю своему коню, и тот отыскал какую-то тропу. Она пошла вверх.
Трудно было разглядеть что-нибудь в темноте, но казалось, что тропка эта была необычайно узка. Движения наших коней были еще осторожней, чем при переходе через Малку. У моего коня то и дело оскальзывалось правое заднее копыто, и он весь приседал, потом осторожно выпрямлял ноги, поднимая меня на своей спине.
Мы сидели в седлах, можно сказать, ни живы ни мертвы. Потом привыкли и стали балансировать, стараясь помочь коням удерживать равновесие. Каждое мгновение можно было сорваться в пропасть, в ревущую внизу бездну, шум которой заполнял все ущелье и еще более усиливал жуть нашего пути.
Длилось это очень долго. Казалось, прошли часы. Наконец мой конь повернул куда-то влево, ступил еще несколько шагов твердо и спокойно, и я увидел сквозь хлопья снега светящуюся точку костра... Какое-то необычайно легкое настроение охватило не только нас, но и наших коней, и мы пошли быстро, рысью по ровному, покрытому снежной простыней лугу речной террасы прямо на огонь» .
« А поутру они проснулись», – помните эту знаменитую ерофеевскую фразу? – подошли к спуску по тропе, по которой поднялись ночью, заглянули вниз и… « ужаснулись безумию нашего ночного путешествия. Крутой глинистый обрыв падал к потоку метров на 50 по отвесу склонами градусов в 40. Он весь размок, набух от влаги, и на узкой тропе было видно по следам, как скользили на ней ноги наших коней.
Балкарук мрачно посмотрел вниз и потом сказал:
– Я шел здесь ночью, потому что ничего не видел. Теперь я вижу, и днем здесь не пойду. Кони тоже шли, потому что не видели. Днем и кони здесь не пойдут...».
Солнце золотит край неба, отгоняя тьму с горных склонов. По прямой их не одолеть, и наш проводник направляет лошадь вправо, спустя метров тридцать-сорок – влево и так много-много раз, пока мы не взбираемся на самую верхушку многометровой осыпи. За ней встает вторая, за которой будет и следующая.
Ровного пространства здесь практически нет – едва заметная тропинка все время забирает вверх, в большей своей части идет по самому краю. Неловкое движение – лети вниз: зацепиться абсолютно не за что. Лети прямиком до бурной речки, пропилившей себе русло среди нагромождений лавовых пород.
Ведь именно здесь, на водоразделе рек Чегем и Кестанты, расположено Верхнечегемское лавовое нагорье. Оно, как сообщает справочник « Вулканы» , « находится в грабене палеозойских пород, который развился вдоль поперечного меридионального Чегемского разлома. Плиоценовые липариты и их туфы покрывают площадь в 150 кв. км. Они образовались при извержениях и взрывах небольших вулканов. В конце плиоцена здесь сформировались два более крупных вулкана. Позднее они были сильно разрушены, их остатки находятся в западной части нагорья – Кюйген-Кая (3829 м) и Кум Тюбе (3771 м)».
Комментариев нет:
Отправить комментарий